Кружок «Тук-Тук»
Часть III
Стратегические запасы «для творчества», хранившиеся у нас под кроватями наполняли вечернее время служебного помещения «Тук-Тук» страстными дебатами. Начиналось всё с обсуждения творчества коллектива из Нью-Йорка под неброским названием «Сибирская язва». В меня летели такие слова, как «валить в крэш», «рудименты», «форшлаг» и «римшот». Я защищался «знаками альтерации», «уменьшенной септимой» и «квинтами». Сходились на ничье. Затем следовал обязательный ритуал, поклеить «Т-34». И так каждый вечер, кроме одного.
Однажды мы зашлись в очередном споре о духовной музыке, дело доходило до единоборств и мы вместо «Т-34», отправились «по девочкам». Чтобы они рассудили наш спор. К кому идти мы знали. Природа время от времени бывает иногда жестокой, но в случае с женской половиной нашего лагеря у неё, скорее всего, был перерыв. Не считая, конечно, божественной Светланы Геннадьевны, девочки-вожатые делились на два подвида: два на два и метр на метр. Выбор скажем прямо сложный. Но после случая с ущельем варианты «два на два» даже не рассматривались.
«Метр на метр» жили на «Базе». Рядом со Светланой Геннадьевной и её Васей. Вячеслав уже к тому времени из запоев не выходил и жил неподалёку от библиотеки. Жили девочки в корпусе, окна которого выходили на плавно идущий вверх склон. На том склоне росли сосны, на полу повсюду шишки. Зайти прямо в корпус нам воспитание не позволяло. Поэтому мы решили понаблюдать со скользкого склона. Чтобы не поскользнуться, мы разулись. Девчонки резвились. Не знаю, что у них там за игры были, но у одних на балконе свалился медный таз. Как раз в тот момент, когда мы выбирали подходящую для наблюдений сосну. Все жители «Базы» высыпали на балконы. Мы прыжком оказываемся друг за дружкой, впереди только тонкая сосна. Прячемся.
Такой свет, который бил с корпусов по склону бывает только на крупных стадионах. Прожекторы нас освещали с разных сторон и давали почву для бурных обсуждений в виде жирной тени. Пикантность ситуации заключалась в торчащей из-за дерева копны кучерявых волос и паре сланцев из карманов. Наверх склона отбрасывалась смачная тень.
В такой идиотской позе нам предстояло простоять где-то около часа. Звучали забавные версии по поводу нашей сосны. Прошло полчаса, а мы не сдаёмся. Многие ушли спать. Остались хозяева таза и упорно обсуждают нашу кучерявую сосну. Нам даже имена придумали, Маша и Глаша. Спустя ещё какое-то время у девочек наметился план по рекогносцировке, одна вожатая (та, что с фигурой) даже начала слезать с балкона. И тут на очередной смене ноги, я поскальзываюсь на шишке неснятым во время сланцем. Мы с Александром Анатольевичем скатываемся вниз под балкон. Так и хочется написать, что в нас бросили сверху тазом, но это было бы преувеличением. Кажется, обошлось без него. Спор о духовной музыке решили отложить до лучших времён, которые называются «поход в горы».
Инициатором «похода в горы» был Михаил Черкасов. Он отдыхал в «Ласточке» с папой, мамой и невестой в каком-то домике для руководства. Михаил учился в нашей школе и был на четыре года старше. Именно он в свой время вручал бас-гитару Александру Анатольевичу, передавая школьный ансамбль по наследству. Михаил был душой любой компании, прекрасный рассказчик и что удивительно при этом был круглым отличником. Блондин под метр девяносто с голливудской улыбкой ровных зубов. Бабы, конечно, от него не отлипали, учителя падали в обморок, а другие родители специально приходили в школу лишний раз посмотреть на него и повздыхать.
Итак, Михаил пригласил нас в «горы». У нас с Александром Анатольевичем ещё не угасли споры о музыке и требовалось привлечение третьей стороны. Мы пригласили в плане реабилитации девочек с тазом. Я их постоянно путал, Наташи и может быть Оксаны. Те в свою очередь по цепочке передали. В результате вместо интима в поход пошёл весь лагерь. Даже Светлана Геннадьевна с Васей. Как только все залезли на гору и развели костёр. В ход активно пошли горячие напитки и Михаил. Мадеру мы сразу кому-то отдали, у нас ещё оставался «Совиньен». Бедная невеста Михаила еле-еле справлялась уследить, чтобы от её жениха не откусили какой-нибудь кусочек и не отнесли с собой в кровать. Михаил кроме всего прочего ещё и пел. Спеть он мог абсолютно всё, поэтому «поход» развивался стремительными темпами. Про музыку и специально приглашённых для этого гостей мы стали забывать.
В тот вечер Александр Анатольевич разрешил мне петь, и мы все хором орали репертуар группы «Динамик». Напевы Михаила так раззадорили меня, что я так и порывался вставить в песне «Какой прекрасный ливень» строчки
горел асфальт под шум колес».
Апогеем вечера, когда почти все уже были около орбиты Луны, прозвучала фраза:
Чачу до этого мы не пробовали. Но ответили:
Первый глоток чачи закончился отдалёнными взрывами гранат, на втором уже свистели пули и разрывались снаряды, на третьем все готовы были идти прямо в бой. Дальше решили чачу запивать исключительно «Совиньеном».
Состояние, к которому тогда все пришли можно назвать успешной попыткой попасть на Сатурн. Светлана Геннадьевна несла своего Васю. Наши девочки вожатые, пока мы были в коме, донесли нас и положили около библиотеки рядом с Вячеславом примерно полпятого утра. Михаил остался на Сатурне. Весь следующий день мы ждали, когда же кто-нибудь приделает наши головы на место.
В один из вечеров нас посетил легендарный барабанщик Микола (Андреев Николай). Микола по внешности точная копия Брус Дикинсон из Айрон Мэйден в спокойном состоянии. В движении он напоминал Джекки Чана (я так и не узнал, как он попал в лагерь, не сильно удивлюсь, если пешком из Таганрога). Бог барабанной установки (очень жаль, что забросил все эти дела). В тот вечер с ним очень неправильно обошлась «Красная харя». Микола старался, развлекал весь лагерь песнями, танцами, сам себе подыгрывал на гитаре, умудрялся ногами отстукивать ритм. Все наблюдали явление минут сорок, а его всё не попускало. Всем нравилось. Почувствовав конкуренцию, «Красная харя» таки сказал, что лишним в лагере не место и бедному Миколе пришлось сделать вид, что он покидает лагерь и обходным путём через канаву в два метра глубиной с непролазными вокруг кушерями каким-то раком пролезть в комнату «Ласкового мая». В ту ночь он так и не уснул на кроватях «Ласкового мая». Жесть. Бедный Микола. Навестил называется друзей.
Вечер на этом не закончился. «Красная харя» всё никак не мог успокоиться потерей к себе внимания. Построив лагерь в шеренгу, устроил вечернюю перекличку. Одной сударыни из старшего отряда, не досчитавшись, весь строй простоял в её ожидании. Как выяснилось потом, сударыня оказалась вовсе не сударыней, а дочерью какого-то высокого руководителя завода «Красный Котельщик» и редкостной... как бы помягче? шалавой. Наконец-то из кустов появилась прыщявая девица. При её появлении «Красная харя» вслух сказал нецензурное слово и все разошлись. Наутро мадам увезли домой.
В лагере постоянно проводили какие-то спектакли и постановки. Главным, конечно, там был «Красная харя». Из-за нашей популярности среди младших отрядов к нам приставали поучаствовать в одном конкурсе. Мы поучаствовали. Танк был почти склеен. Начищенные рапаны валялись по всему пляжу. Дети исправно приходили в кружок «Тук-Тук». Непонятно, почему же нас всё-таки выгнали из лагеря? Однако, мне было это на руку. Дело в том, что у меня никак не получается отдыхать более десяти суток. Физически не получается. Пять дней самое то, семь — уже в напряг, мой предел десять. Лагерная смена состояла из двадцати одного дня. Мы, конечно, старались, как могли, но домой нас отправили не раньше семнадцати суток. Весёлый отдых получился в исправительном лагере со сроком наказания в пятнадцать суток и два дня на дорогу.
ПС. Мы так и не узнали, зачем мы чистили столько рапанов. Почему это мы делали понятно, но вот зачем?