Кадет


Яхт-клуб наша троица посещала по разным причинам. Так, например, Петрик преуспевал во всеобщем соревновании «кто больше натырит чикелей и блоков», и, судя по размерам неподъёмной кисы, был уверенно третьим. Маха вместо тренировок и каких-то там регат, устраивал морские прогулки для себя, спортсмена-туриста. Похвальные грамоты и медали из фольги его не интересовали. Шкотовый Махи так и не узнал, в чём же дело, и почему все лодки держались группой, ходили в одну сторону, а их швертбот постоянно маневрировал между пляжами и берегом.

Одним хмурым и неспокойным воскресным утром в планах Будулая значилось пересечь таганрогский залив и войти в гирла Дона. Морской поход планировалось осуществить своим ходом во главе с крейсерской яхтой под названием «Интеграл». Несмотря на то, что шёл дождь и по прогнозу к полудню ожидался штормовой зюйд-вест или, как его называли местные рыбаки — низовка, идея большинству понравилась. И даже Коля, который на новом Луче затыкал вырез для круглого палубного лючка вырезанной же частью, был не против. Ну как затыкал, просто сверху приложил. Не прошло и несколько часов, как наша секция дрейфовала посреди залива.

— И чё? Ну, да, был шторм! — как потом объяснялся перед руководством Будулай. — Шо с того, што ни у кого не осталось целых парусов и штанов? Подумаешь?! Счастливые трусов не надевают.

Нас тогда случайно спас Юрий Алексеевич Ларин. Дай бог ему здоровья. Он вовремя остановил Будулаевы безобразия, оказавшись на борту ракеты. В то время катера на подводных крыльях ещё ходили из Таганрога в Ростов, Азов и Ейск. Ларин громко что-то проорал Будулаю с крыши ракеты, и это при условии, что обычным людям даже выйти на палубу катера строго запрещалось. Фраз слышно не было, но их смысл был понятен по отчаянным жестикуляциям, сопровождавших выразительную мимику лица главного тренера страны по парусному спорту. В том походе из людей к счастью никто не утонул. Ко дну пошло всего несколько яхт. Догадаться не трудно, что в одной из них были мы с Петриком, а во второй залитой полностью водой, из-за вылетевшей практически сразу палубной заглушки, плавал слегка обеспокоенный Николай. У большинства от парусов остались одни воспоминания. С мясом вырваны боуты стакселей. У одной лодки сломан гик. У другой порваны ванты и треснула мачта. Мелкие повреждения получили абсолютно все. Отличились мы с Петриком тогда не одни, но ждать пришлось недолго…

Тут кое-что надо уточнить. Наша троица учились в одном классе. С Махой мы дружили и сидели за одной партой. Но из-за нашего роста в одну лодку мы не помещались. Нам дали по швертботу и шкотовому. У меня матросом оказался Петрик. Кто у Махи, я не знаю. Не уверен, что знал и сам Маха. В задачи шкотового входило вовремя уворачиваться от пролетающего над головой гика, вычёрпывать воду из кокпита, удерживать шкоты стакселя, а по праздникам ставить спинакер-гик и даже может быть сам спинакер. Если судно кренится, а матрос не занят другими более важными делами, то он помогает устранить опрокидывание, свешиваясь за борт вместе с рулевым и держась ногами за специальные лямки. Петрик делал всё великолепно, но было одно обстоятельство. Он не мог делать несколько дел одновременно. Если приходилось откренивать, то он не свешивался за борт, как это делали все. Он залазил сверху палубы, и, стоя на самом её краю, держался за ванты мачты, используя их вместо трапеции, но при этом бросал шкоты. Если приходилось вычёрпывать воду, то он забывал про гик. Лихорадочно орудуя со швертом, мы не только теряли скорость, остойчивость, но и хлипкую надежду не опрокинуться. Тем не менее Петрик был отличным шкотовым. Он почти ни разу за борт не выпал, а по его голове гик ударил однажды.

Мы тогда жили в СССР. Новые яхты привозили из Польши, Таллинна и ГДР, Мариуполь был Ждановым, а Крым не считался Украиной. Придя утром на тренировку, мне бросился в глаза странно чистый швертбот класса «Кадет». В школе нам рассказывали, что в природе не бывает идеального белого цвета. Неправда. Кадет был настолько белый, что белее я раньше не встречал. А ещё он пах свежей краской и эпоксидкой, но это уже могло понравиться не всем. Я дождался пока, пришедший Петрик успокоится на предмет поиска неправильно лежащей собственности, и показал ему новую яхту. Но тогда его больше интересовал поиск чикилей и блоков. Следом пришёл Маха, и я понял, что насчёт краски и эпоксидки не ошибся. Друг, как-никак. Короче, в то утро на заднем дворе яхт-клуба рисовался белоснежный новенький «Кадет», у которого даже Петрик стеснялся что-либо утилизировать. На месте стояли все чикеля и блоки, блестела металлическая мачта, и приятно шелестели дакроновые паруса.

У нас с Петриком после трагичной попытки преодолеть залив не осталось яхты. В старой лодке, на которой мы ходили в Будулаев поход на шкертиках под деревянной мачтой и лавсановыми парусами образовалась дыра. В общем, лодка нечаянно тогда утонула. А поскольку Петрик и я составляли экипаж, то нам нужна была яхта с парусом, но на всякий случай у Петрика было припрятано весло. В тот начальный период своей карьеры шкотового Петрик ещё не был обладателем увесистой кисы, но плотно над этим работал. Когда же наконец-то, из баталерки выполз Будулай. Он сказал, что новая лодка наполовину наша. Мы сразу же простили ему историю с Дорой .

В секции парусного спорта детей делили на утро и после обеда. С утра новая лодка доставалась нам с Петриком. А после обеда очень перспективным двум ребятам с Богудонии .

—Заметим царапину, убьём, — каждый раз при встрече плохо шутили ребята тюремной внешности и крайне сосредоточенными взглядами.

На следующее ветреное утро, вооружив новый швербот, мы с Петриком были готовы к отплытию. По морю стелилась волнующая зыбь. Наконец-то из баталерки выполз заспанный Будулай и разрешил отдать швартовый. Порывистый крепкий восточный ветер засвистел в парусах, Петрик выбрал шкот у наветренного стакселя и пока я перекладывал курс правым галсом на норд-вест. Выглядело всё многообещающи. Только вместо того, чтобы лечь в крутой бакштаг, не успев выбрать правильно грот и слишком сильно положив румпель на ветер, кадет, бесконтрольно стал уваливаться, и, поймав по правому борту волну, над нашими головами с отчаянным свистом пронёсся гик. Лодка, завершая поворот фордевинд, перевернулась. Хочется добавить под одобряющие аплодисменты с берега, но Будулай, позёвывая уже свалил обратно в свою баталерку, а на пустом берегу был, ожидавший своего шкотового, одинокий Маха. Для нас кувырки были не впервой, ничего особенного. Рутина. В этом всё наша фишка отчаливать от берегов при ветре не только с восточного направления. Выровняв лодку и всё-таки промчавшись 0,32 кабельтов за три секунды на скорости 39 узлов по курсу норд-вест, мы повторили манёвр оверкиль. Только на этот раз мачта уже глубоко всосалась в илистое дно. Прежний кадет с деревянной мачтой, если попадал в подобную ситуацию, то кроме стекавшего вниз гавна, ничего страшного не испытывал. Воткнув на место шверт, мы выровняли яхту и стали осматриваться. По мере того, как наши глаза поднимались выше, их форма вытягивалась в плоскости ординат. По парусам вниз струился ручьями ил, а мачта была согнута пополам. На берегу нас ждал, скорчившийся от смеха, ржущий Маха.

Перспективные ребята появились, как черти из коробочки в тот самый момент, когда мы пытались выровнять мачту. Их вид напоминал атомную бомбу, а глаза испускали альфа лучи. Они нас тогда почти едва не убили. Но мы спаслись, поскольку Петрик был очень шустрый, я же имел солидную подготовку по бегу на основе тестов Купера.